Мода и эмоции
67-й выпуск журнала «Теория моды: одежда, тело, культура» посвящен моде как эмоциональной практике в самых разных аспектах и контекстах.
«Счастливый пиджак», который «принес» вам отличную оценку на экзамене или желанное повышение на работе, платье отмщения, которое вы как доспех надели на вечеринку после тяжелого расставания, любимый кашемировый свитер, нежно обволакивающий ваше тело.
Шопинг-терапия, поддерживающее рукоделие, к примеру медитативное вязание, штопка прохудившегося носка, связанного бабушкой, как акт любви, заботы и памяти.
Между тем, не менее сильные эмоциональные переживания вызывают вестиментарные провалы и неудачи: предательски разошедшийся перед важным собранием шов на блузке, оторвавшаяся в самый неподходящий момент пуговица, необъяснимое чувство беспокойства по поводу надетого платья, ощущение тревоги от мысли о полном несовпадении с дресс-кодом мероприятия и прочие «модные катастрофы».
Типичной в последнее время эмоцией, связанной с потреблением и одеждой, стало чувство вины в связи с обнаруженными залежами одежды в глубинах гардероба или неспособностью воздержаться от очередной покупки.
Все эти противоречивые ощущения и эмоции связаны с од- ним и тем же феноменом: одеждой, которая «касается нашей кожи и облегает ее, обволакивает тело, „запоминает“» жесты и другие формы взаимодействия с миром» (см. эссе Эллен Сэмпсон «Осязаемое время: одежда как носитель памяти»).
Не меньший интерес для исследователя представляет вос- приятие феномена моды, которая нередко служит поводом для общественного беспокойства: от «здоровья нации, которому, предположительно, угрожает ношение недостаточно теплой или чересчур тесной модной одежды, до невыносимых условий труда работниц, выполняющих заказы модных мастерских, — поводы для негодования неисчерпаемо многообразны. Среди прочего мода регулярно оскорбляет хороший вкус и нравственность, а также подрывает традиции и размывает национальное своеобразие, давая повод видеть в ней агента иностранного влияния» (см. статью Ксении Гусаровой «Птицы на шляпах: рождение отвращения»).
Авторы некоторых материалов, вошедших в номер, обнаружили, что эмоциональная составляющая одежных и модных практик нередко сопротивляется формализации и не всегда укладывается в жесткие рамки академических жанров, тяготея к более свободному формату эссе, заметок на полях и прочих маргиналий, которые наилучшим образом фиксируют работу мысли, исследовательскую кухню и интеллектуальный бекстейдж (см. пример такого формата в материале Ольги Вайнштейн «Талисманы, фантазмы, потери: наброски о вещах и эмоциях»).
Одна из заметок Ольги Вайнштейн посвящена связанным с выбором одежды страхам, которые одолевают нас перед выходом из дома. Среди них «страх погодных условий, страх опоздать, ситуация спешки, страх мещанских и строго-старушечьих взглядов, неодобрения старших женщин в семье, страх дискомфорта от тесной и неудобной одежды, натирающей обуви, страх чрезмерного обнажения тела и обнаружения обычно скрытого, страх нарушения с детства усвоенных правил сочетания цветов и разных элементов ансамбля», наконец, «страх, что после выхода обнаружатся дефекты одежды/обуви: дырки, грязь, пятна».
Парадоксально. но та же одежда оборачивается доспехам, которая помогает преодолеть страх и «представить себя другим в повседневной жизни» (выражение Ирвинга Гофмана).
